Стихи о Любви и жизни

Спится ль тебе, моя странная рана,
Что отболела давно?
Помню: немела и помню - рыдала,
Помню – стучалась в окно;

Было же трудно! Я чувствовал телом,
Точно на пустоши – куст,
Ветви свои, заслонив неумело,
Стужи губительной вкус?

Только проходит – ей Богу, проходит,
(Даже большое подчас);
Верь мне, родная, всё в жизни проходит,
Как это было до нас.

Света Лавник

Погоди - говорил мне Бог -
за предательство можно простить.
Может можно, но я не смог.
Что об этом теперь говорить..

Это всё не со зла,
не со зла -
мне нашёптывал ангел с плеча.
Понимаю. А боль заползла
прямо в душу тоску волоча.

Как хотелось тебя пожалеть
Улыбнуться измученным ртом.
Так хотелось...
но даже на треть
не сумел позабыть о былом.

Я вину не прощенья ношу
точно нож, прижимая к груди.
Ангел сжалится -
примет вину,
Разведёт Бог земные пути..

Света Лавник.

Да, это я могу перенести.
Не плачься обо мне. Я уцелею.
Как ты сказала?
- Радостней живи..
Уж как-нибудь. Спасибо. Как умею.
Да, понимаю:
быт ценней..
житьё..
На выходные обещались гости..
Да, что там боль -
едва щемит нутро..
[Уже почти не мучит приступ злости].
С чего мне убиваться? - Перестань!
[Зато тебя напрасно не осудят!].
Ты о любви "драла свою гортань" -
Дери же дальше,
[там уж нас рассудят!]..
Кружится снег. Не стоит о плохом.
Кто битым был иные видит дали..
[Я всё прощаю - горько,
что с трудом..],
Дай Бог, чтоб ты
не ведала печали.

Света Лавник.

Мне снится не разлука, а долгая зима
Как водится - сны вещи и поутру болит.
Мне снится не разлука, а ты - и ты права
[Ведь говорят, что время спасёт нас от обид].

Вот снег. Вот мы. Вот вечность. Так замыкают круг
Того, что безысходно и требует потерь.
Мне снится не разлука, а отзвуки разлук
[Так не ищи виновных - не сыщешь их теперь].

Ты с кем-то станешь светлой, а я замру в тени
Чтоб находить приметы твои в чужом лице.
Мне снится не разлука - разлука впереди:
Одна, что развенчает
и вечная в конце..

Света Лавник.

Хозяин садится в столовой в восемь,
Скорей привычка, чем о любви -
Здесь кто-то скажет. Приходит осень,
на стыке с тенью большой зимы;

Ему хозяйка готовит ужин -
Скорее жест, чем уют и страсть;
И этот ужас царит снаружи,
Зима сильней раскрывает пасть.

(Разинув шире свой белый улей,
Разворошив этот снежный рой -
Здесь остывают быстрее угли,
И наступает во всём покой).

К хозяйке молча подходят дети -
Их мир, как фантик конфет "Садко";
Зима свои поднимает плети,
И отступает назад тепло.

__________________________

И даже, если ворвётся ветер,
В бокале хрупком, качнув, вино -
Хозяйка бросит платок на плечи,
И безразлично запрёт окно.

Света Лавник

Всё ты мне видишься где-то за снегом,
За снегопадом,
За снежной стеной.
В доме огромном, и в доме согретом.
В жизни не этой —
Иной.
Сколько же нынче нам белого снега!
Сколько же нынче забот!
Разве разыщешь за ним человека?
Кто же сюда забредёт?
Ты ли возникнешь под белым круженьем —
С тёплой пшеницей волос?
Всё ты мне видишься,
как утешенье —
В звуке стучащих колёс…

Света Лавник.

Москва.
Как ты там?
С кем ты там?
Как тревожно.
Как трепетно сердцу.
И грустно порой.
Но верится всё,
что сейчас невозможно –
Однажды случится…
Случится со мной.
Москва.
Шереметьево.
Выйдешь устало,
[Ах, сколько же дней я не видел тебя!]
Но вот ты пришла
и тоска замолчала,
[и мне отпустить тебя больше нельзя!]
Нельзя потерять
меж проспектов и улиц,
меж рук незнакомцев
среди бытия…
Москва -
две души
вдруг, шутя, обернулись,
вернувшись домой,
все дороги пройдя.

С тобой не будет ничего плохого,
(Ах, Господи, всё будет впереди!).
Люби меня –
несносного, живого..
Хотя б недолго,
всё-таки люби.

Покуда, я тебе слагаю рифмы:
Про первый снег,
про скучное житьё,
(Пусть это будут лишь мои надрывы!) –
С тобой же не случится ничего..

Я стражник твой, увы, не белокрылый,
Но, видимо, там наверху, видней..
Мы для кого-то в этот мир постылый –
Приходим с тихой нежностью своей.

Света Лавник.

Как женщина, живущая напротив,
Настолько близко, что не увидать.
Твоя любовь нечаянно приходит,
И кроткая садится на кровать.
Пока дурак, ваявший Галатею -
Изобретал из кости идеал,
Твоя любовь спешила вдоль аллеи,
Сметала пыль с комодов и зеркал.
Твоя любовь с мольбою к Афродите,
Не ожила божественным цветком.
Она вязала шарф из тёплых нитей,
И плакала над фильмами тайком.
Она старела, маялась, смеялась.
Один фонарь светил и падал снег.
Пока иллюзий призраки сменялись,
Она была обычной, как на грех.
Приметами и знаками влекома -
Мимозой жёлтой прямо у груди,
Твоя любовь до ужаса знакома,
Какой венец себе не возведи.

Света Лавник.

За всё спасибо добрый друг:
За то, что был ты вправду другом,
За тот в медовых травах луг,
За месяц тоненький над лугом.

За то селенье над рекой,
Куда я шла, забыв про усталь.
За чувства, ставшие строкой,
За строки, вызванные чувством.

За нити легкого дождя,
Пронизанные солнца светом.
За то, что, даже уходя,
Ты всё же был со мной.
За это!..

За всё тебя благодарю:
За блеск реки, за скрип уключин,
За позднюю мою зарю,
На миг прорезавшую тучу.

За то, что мне любовь твоя
Порой была нужнее хлеба...
За то, что выдумала я
Тебя таким, каким ты не был.

Ты значительней, чем любовь.
Ты светлее любого дня.
Если ты превратишься в боль,
Что останется от меня?

Я на каждую клетку - ты,
Я на тысячу лет - тебе.
За тобою на все фронты,
За Атлантику и в Тибет.

И петляя меж синих льдин,
Изживая холодный страх,
Буду я за тобой идти
С белым инеем на губах.

Буду рядом и спать, и жить,
И беречь твой покой и тишь ...
читать целиком »

Ты ворвалась словно буря.
Сокрушила мой покой.
То смеясь, то бровки хмуря,
То в халате, то нагой
Громко топала по дому,
А потому ушла к другому.

Я не звал тебя, но, всё же,
Приютил и накормил.
Ты на стол клала сапожки.
Говорила, как я мил,
Щекотала, целовала,
Не дала и убежала.

Ты приходишь к шаману, готовому умереть.
Он садится напротив – и говорит об утре,
О стреножащих травы ветрах, про снегов круговерть,
Про сосулек тревожную клеть, рек извечную сеть,
Про политику и про весну, и что снега вокруг – ох+ть.
Говорит что угодно.
И ничего – о смерти.

Ты приходишь к тому, что живёт у тебя внутри.
Открывается клетка. Оно лижется, тычется в шею.
Оно роет в тебе траншею, подкожно греет,
Вот, кажись, Пенелопа ты, Одиссей – оно,
Но в Итаке тихо, все женихи – говно,
Сорок лет ничто ни скребёт, ни греет.
Ещё пара секунд – и ты будешь в своей крови,
Потому что доверила сказки рассказывать зверю.

Ты приходишь как будто бы к Богу. На нить, на треть.
На цепочку у крестика, на календарь в обновках.
Как обёртка, что очень неплохо могла сгореть,
Но конфета дешёвая, - даже снимать неловко,
Вот и ждёшь.
Принимай меня, как сырой наган:
Все осечки, как есть. Сам лепил. Сам нажал спусковой.
А потом что-то маялись, что-то вертели там…
Я не знаю, как вышло.
Но я вряд ли.
И Ты живой.

Ты приходишь в себя. Завершаешься у основания.
Покричала, подумала. Мысли – дешевле вкупе.
От причала в причал, не отчаливши. К чёрту отчаянье.
Суть мелка, как микроб. Я могла бы подкинуть лупу,
Но так пошло внутри, что, боюсь, не отыщем рая.
Я могла показать тебе суть.
Но я, правда, ее не знаю.

Владимир КОТИКОВ

Светит месяц, пленяя волшбой,
Над заречьем, над призрачным лугом…
Подарила девичью любовь,
Подарила сердечному другу.

Вместе с милым по травам густым
Шла в хрустальную даль на рассвете
И в букет собирала цветы –
Колокольцы звенели в букете.

На душе и легко и светло,
Влюблена! Кровь по жилам кипела.
Чувств ответных живое тепло
Ощущала душою и телом.

Безоглядно в далёкую даль
Невозвратным путём уходила,
Словно в сказку. Но то – пастораль,
В жизни сказки сменяются былью.

И себя в том не стоит казнить,
Что судьба обошлась так жестоко -
Завела на болотину жизнь,
Обожгла её сердце осокой.

Мгла клубится в полночном окне.
Поминая недолгое счастье,
Растворившись в лазоревом сне,
Улыбнётся во сне баба Настя.

Но в саду запоёт соловей,
Утро вешнего дня обозначит
Удивительной песней своей…
И проснётся она. И заплачет.

В небе звёздочки сияют
Как Наташкины глаза.
Растянулась тучек стая
Словно длинная коса.

Узкий месяц, будто губы,
Улыбнулся свысока
И насмешливо и грубо
И загадочно слегка.

И звучит холодный ветер
Как Наташкин голосок,
Что милее всех на свете,
Но всегда ко мне жесток.

Грязь на дне холодной лужи
Словно боль в душе моей.
Я отвергнут. Я не нужен.
Ей прозаики милей.

и пока ты там спишь,
я придумываю тебе сны:
разнокалиберные, объемные и цветные.
где на фоне общей массовой истерии,
мы поистине счастливы и просты.

вот к примеру: ты даришь мне
первый сборник.
на заглавной странице рисуя
корявый шестиугольник,
чтоб однажды какой-то
прыщавый школьник
наизусть перед классом
чеканил твои стихи.

чаще прочих тебе снится
сон про лето:
острые коленки, шорты, дача,
добела нагреты
крыши гаражей, кусты малины,
понятие сметы —
незнакомо;пирожки у бабушки, как всегда,
воздушны и мягки.

а еще бывает возводим мостик
— сквозь необратимость.
к престарелым родителям
в стоптанных мокасинах
по субботам исправно заходим в гости,
принося шоколадный зефир,
и пропахшие грустью
сгорбленные цветы.

мой любимый сон отдает
ароматом пряностей и сандала.
там под финиковой пальмой с кеманче
я тебя в мгновение распознала.
нанесла на предплечье метку,
дабы чужеземка мимо прошла,
не украла.
не дала отведать отравленной
мутной воды.

мы с тобой, как звенья одной
нескончаемой цепочки.
как единого истлевающего тела —
две пораженные почки.
словно аскетичный Диоген запрятанный в бочке,
мы укутаны в наши сны.

и пока ты там спишь,
я выскабливаю сюжеты.
как Авраам Исаака — приношу себя в жертву,
бесконечно пытаясь нащупать ответы:
существует ли мир, где я — это просто я;
а ты — это просто ты?

Аншель Мари

"О боже, сколько лет прошло!
Мне сорок пять, мой сын женился,
И внучка весит три кило!
А ты ничуть не изменился -
Красавец-профессионал...
А я тебя почти забыла.
Ведь ты бы так и не узнал:
Смешно, но я тебя любила...

Ну что ты смотришь на меня?
Да, ты не знал. Да, я скрывала.
Смеялась среди бела дня,
А вечерами ревновала.
Я от тоски, а не со зла
Шутила зло и ядовито.
Я кавалера завела -
Чтоб видел, что не лыком шита.

Постриглась, выкрасилась хной,
А ты не замечал, проклятый!
И вот сидишь передо мной,
Наверняка давно женатый..."




"Нет, я с тех пор привык один -
Завел кота, стал нумизматом.
Ведь у тебя был тот блондин,
А у меня - не та зарплата..."

Любая суть.. она всегда находит выход.
И нам не скрыть её, не спрятать под замком.
Как я горел тобой!... Но ты внезапно стихла
И перекрасилась в солидный, серый тон.

Ты переехала туда, где есть консьерж,
Где в море пафоса купаются соседи.
А я пешком... какой я к чёрту кавалер
Для той, которой серый тон в приоритете!

Не измеряют счастье в числах и валюте.
Но ты о том пока не знаешь, что печально.
И может лучше, чтоб в угоду твоей сути,
Солидный тон навеки скрыл бы эту тайну.

А в общем, знаешь, тон такой тебе к лицу.
Да я и сам твоим успехам даже рад...
И всё бы ладно, только где-то там, внутри,
Ты перестала быть одной на миллиард.

У меня сегодня праздник-
Я цветы поставлю в вазу,
Я оденусь в дорогое
И налью себе вина.
У меня сегодня праздник —
Ровно год, как мы расстались,
Ровно год, как ты с другою,
Ровно год, как я одна.

У меня другого нет.
Ты один в окошке свет.
Ровно год, как мы расстались,
Долгим был, как тыща лет.

Я сегодня отмечаю
Праздник грусти и печали.
За безрадостную дату
Выпью я бокал до дна.
Год, как слушаю ночами
Телефонное молчанье,
Год, как нету виноватых.
Может, только я одна.

Я одна живу отлично,
Все нормально в жизни личной,
И почти что не жалею,
Что не я твоя жена.
У меня свои заботы,
Плачу только по субботам.
И еще по воскресеньям.
И еще, когда одна.

Не будите меня, он мне снится.
Дышит в шею, касаясь ресницами,
Шепчет ласково: "Спи, моя крошка..."
- Сплю любимый, сплю, мой хороший.

Сердце слабое жалобно стонет:
Не будите. Он греет ладони,
Он целует замерзшие пальцы.
Не будите, пожалуйста, сжальтесь!

Ночи с ним - драгоценные ночи.
Он колени мои щекочет...
Он уверенный, я труслива...
Боже! как он такой красивый?

Только в снах он мне губы целует.
Я об этом пишу. Он рисует.
Мне бы краской в его палитре.
Мне бы верой в его молитве.

Этой ночью, когда он мне снится,
Мне в окно бьются крыльями птицы.
Умоляю, не трогайте веки!
Мир застыл на одном человеке.

Рина Озерова