Перерождение. Четвертая глава.

Глава 4. Нелепые связи.

2043 год. 22 октября. Суббота.

Трехэтажное здание из темно-бежевого камня неприветливой громадой встретило подъехавшую к нему женщину. Высокий забор по периметру огораживал дом аристократки от иных жителей богатых резиденций. Непрошенных гостей в этом месте не любили особенно, поэтому при въезде в пригород Милу осмотрели едва ли не до нижнего белья, сверились со списками «допустимости», и лишь после всех процедур суровый прыщавый парнишка лет тридцати пропустил отрешенную вампиршу внутрь.

Милена не любила пригород за замкнутость и нелюдимость, хотя сама не отличалась особым гостеприимством. Все дело в том, что большую часть жителей дорогих домов составляли вампиры. Но, в отличие от людей, «сходство» не помогало им настраивать отношения. Друг друга вампиры ненавидели сильнее глупой болтливой еды, поэтому были бы рады никогда не встречаться вовсе – по этой причине они спрятались за прочными стенами.

Лена взглянула в камеру-сканер, висящую под небольшим ажурным козырьком. Тот считал черты лица и отправил картинку в здание. Безликий металлический голос спросил, кем является гостья и какова цель ее визита.

— Милена Соловьева, — отозвалась Ми. — Меня ждут.
— Входите.

Щелкнул замок, массивные створки черных ворот плавно разъехались в сторону. Мила бегло взглянула на оставленную при входе машину, но не рискнула завезти ее внутрь. Смешно, ведь одна и та же мысль появлялась при каждом новом посещении дома Марии. И раз за разом Мила не решалась въехать в ворота, предпочитая пешую прогулку.
За воротами находился строгий полупустой дворик. Несколько сторожек охраны, пятеро охранников, шесть симметричных фигурных кустов по каждую сторону гранитной дорожки — вот, пожалуй, и все.

Стража рассматривала гостью недобро и выжидающе, впрочем, не без некой доли восхищения. Один мужчина еле слышно хмыкнул: «Какая конфетка!», но замолчал, получив оплеуху от более разумного товарища. Мила краем глаза проследила за хамом, но не подала виду. Она направилась в маленькую каменную галерейку, ведущую к главному входу. Галерея также отличалась мнимой простотою: всего несколько напольных ваз, кажущихся безлико дешевыми, в которых постоянно сменялись дорогие экзотические ветки, были расставлены на всем пространстве длинного помещения. Через широкую кованую решетку острыми лучами пробивался свет, оставляя на дорожке причудливые узоры. Мила не особо интересовалась окружающей красотой — она бывала здесь слишком часто для пустого любопытства.

Дверь беззвучно распахнулась в тот самый момент, когда женщина подошла к ней. На входе Ми ожидала молоденькая чуть полноватая сероглазая блондиночка в удивительно коротком костюмчике горничной.

— Я к Марии, — отчеканила Мила.
— Да-да, меня предупредили! — И блондинка повела гостью внутрь просторного мрачного дома.

Мария относилась к той группе мыслящих существ, которая предпочитала консерватизм в каждой детали убранства. Тяжелые гардины свисали симметричными волнами; зеркала в массивных рамах, развешенные через ровно отмеренные промежутки, подчиняясь правилам классики, смотрели с противоположных сторон идеально друг на друга. Все это набивало Милене оскомину. Она без всякого интереса двигалась вслед за служанкой. Та вещала о дороговизне, тыкала наманикюренным пальчиком в очередную античную скульптуру и пыталась красочно описать ее судьбу, не пропустив ни единой детали.

— Милочка, — не выдержала Мила, — мне безразличны скучные истории. Но куда сильнее раздражает болтовня.
— Но мне приказано вести гостя, попутно развлекая его беседой, — попыталась оправдаться юная вампирша.

«Как же Мария любит пустую роскошь», — пронеслось в голове азиатки. Лицо Лены перекосилось, но всего на мгновение. Так, чтобы мимика не была заметна наивно хлопающей длинными ресницами девочке.

— Я уверена, хозяйка заждалась меня и не будет рада задержке. — В голосе Милены прозвучала едва скрытая угроза.

Девушка прикусила губу, но после кивнула и засеменила в сторону третьего этажа, где находился кабинет аристократичной вампирши.

***

— Милена, рада вас видеть. — В полумраке темного с золотом кабинета прозвучал вкрадчивый напевный голос.

Мила осторожно закрыла за собой дверь и ступила в слабо освещенное помещение. В левом углу комнаты тянулось несколько антикварных стеллажей с древними пузатыми фолиантами, между книжными шкафами, отделяя один от другого, стояли мягкие кожаные кресла — всего их было четыре штуки. У дальней стены виднелся увесистый письменный стол с двумя стульями на изогнутых львиных ножках. У широкого окна, занавешенного привычными уже портьерами, — метровый глобус из мраморной кости. На полу — паркетная мозаика.

За столом, сложив руки в замок, сидела интересная немолодая женщина. Она приятно выделялась своей бледной кожей и засасывающей бездной иссиня-черных глаз. Рыжие волосы с вкраплением седых нитей были идеально зачесаны назад, оставляя лишь ровный — словно по линейке — пробор сбоку.

Этой женщине было около тысячи лет. Она узрела становление многих стран, встречала великих личностей и даже имела с ними «приятельские» отношения — все приятельство заключалось в деньгах, в наслаждении и в связях. С ее помощью разгорелось несколько кровавых драм мирового значения, но об этом Мария умалчивала. Впрочем, она не раскрывала даже подлинных данных о себе: раньше аристократку звали иначе, но и имя скрылось в тумане прошлого. Уже более пяти сотен лет Мария жила в России, предпочтя величию уединение и изолированность от шумной Европы. Да, с годами она растеряла нити для управления миром, но вполне наслаждалась нынешним положением. Красивая статная женщина, она не признавала неудач и осечек.

Могло показаться, что Старейшему сородичу ни к чему молодая вампирша, но в той схеме, где участвовала Мила, Мария, вероятно, и сама была всего лишь очередной пешкой у куда более знатных вампиров.

— Я рада, что Вы не медлили с выполнением моего задания, — продолжила женщина, дожидаясь, когда Лена присядет напротив нее.
— Оно оказалось неприлично легким, — честно призналась Ми.

Вампирша кивнула и аккуратно взяла из рук наемницы свернутый древний свиток. Не рассмотрев его подробно, Мария отложила шершавую пожелтевшую бумагу на край стола.

— Я с вами согласна, Милена. И хочу открыть вам некую, давно скрываемую тайну. — Женщина смахнула невидимую пылинку с темного закрытого горла платья. — Постарайтесь оценить всю информацию сразу, не углубляясь в подробности. Скажу Вам вот что: нахождение данной вещицы не является отдельным заданием. Оно — лишь продолжение цепи, которая, впрочем, уже подходит к концу. И которая полностью была поручена вам. Желаете виски?

Мила удивленно изогнула правую бровь и нервно повела плечами, тем же самым жестом отказываясь от предложенного алкоголя.

— Возможно, крови? — настаивала Старейшина, явно находящаяся в благодушном настроении. — Я помню о схожести наших пристрастий.
— Нет, благодарю, — Мила улыбнулась, оставляя глаза отрешенно-холодными. — Расскажите лучше про тайну.
— Милена, — Мария прожигала женщину острым взглядом из-под прищуренных глаз, — Вы работали на меня несколько десятков лет, с каждым новым разом все сильнее доказывая свою исполнительность и преданность. И поэтому около двадцати лет назад я поручила вам выполнение одной многоструктурной работы. О которой решила не рассказывать до необходимой поры, потому как излишнее любопытство, увы, губит. Помните свитки из Лувра, Эрмитажа? Осколки камней из Британского музея? Все они — единая цель. И, признайтесь, нахождение этих вещей оказалось куда более проблематичным, чем кража свитка из местного музея.
Но именно эта бумага — завершающий отрывок всей первой части вашего задания. Мои люди сумеют расшифровать записи, а Вам, Милена, останется лишь отыскать то, что в них упоминается.

Длинная речь Марии не принесла ответов. Запутанность каждой фразы пугала. Теперь Лена окончательно напряглась, сжала под столом пальцы в кулак. Ей не нравилось ощущать себя обманутой и чувствовать такую сильную недосказанность, оказаться всего лишь фигуркой на поле для игр. Раньше она работала «на себя» и могла уйти в любой момент, теперь же оказалось, что все это было лишь красочной иллюзией свободы. Двадцать лет она приносила Марии самые различные предметы: амулеты, ключи, бумаги. Некоторые вещи казались ей дорогими, ценности в иных она не видела вовсе, но вот составить все куски в одно целое — как Мила не могла до этого догадаться?!

— Не удивляйтесь. — Мария вновь выжгла в женщине дыру глазами. — Вы — ценный кадр, Вы оправдали мои ожидания сполна. И сейчас я понимаю, как благодарна человеку, предложившему Вас мне в наемники.

Милена так и не знала личности того, кто навел Марию на ее персону. Просто в один день в почтовый ящик Ми пришло письмо без адреса и данных отправителя, в котором стояло всего три краткие фразы: «Я заинтересована в Вас, Милена. Обдумайте предложение о работе. Все подробности — позже. Мария». И размашистая роспись.

Она не обманула. Через несколько дней позвонил один из служащих вампирши и поинтересовался ответом. К тому времени Лена уже навела все необходимые справки на Марию и была восхищена ею. Мила почувствовала некое родство характеров с властной Старейшиной и, разумеется, не могла отказаться.

— Всего двадцать лет. Предполагаю, задание важное. Но как вы в такие краткие сроки сумели навести информацию по необходимым предметам? — Мила попыталась не выдать интереса.
— Краткие сроки?! — усмехнулась вампирша. — Десятки вампиров около семидесяти лет сопоставляли факты с мифами и историческими справками.

«Да, а в итоге последняя вещь оказалась без какого-либо присмотра вовсе», — задумалась Лена, пытаясь вспомнить все принесенные ею предметы. Задания были действительно разнообразные. И опасные, и запутанные, и скучные.

— И почему именно я? — допытывалась Милена.
— Придется открыть вам второй секрет. — Мария поднялась со стула. — По одной интересной легенде заключительная часть миссии будет подвластна лишь тому, кто собрал все вещи воедино. Я не верю легендам, но традиции стоит чтить. Почему вы? Милена, вы мне понравились. Вы чем-то напоминаете меня. В молодости.

Вампирша дошла до глобуса, на старинную манеру оказавшегося мини-баром. Она легким нажатием на заостренный кончик крышки заставила ту бесшумно отъехала назад, обнажив несколько сверкающих хрустальным блеском бутылок. Из одного такого продолговатого графина женщина налила в два тонких бокала кровь — у Милы аж голова закружилась от заставляющего ее обезумить запаха — и поднесла холодный, покрытый тоненькой корочкой льда бокал к собеседнице.

Темно-алая кровь безупречно гладким зеркалом застыла в изогнутом пространстве прозрачного фужера. Ми судорожно сглотнула, еще с секунду сдерживая желание, но сущность взяла верх над вампиршей, и та припала к бокалу губами. Настоящей человеческой жертвы — хоть какой по качеству — у нее не было уже несколько месяцев.

— Благодарю. — Лена облизала яркие губы. — Чего мне ждать в конце?
— Не имею и малейшего понятия. — Мария перекатывала кровь в бокале, с наслаждением истинного аристократа вдыхая солоноватый аромат. Ее глаза стали еще чернее и глубже — если такое вообще было возможным.
— Это меня не радует…
— Просто ждите, Милена. Нам некуда торопиться. Вам придет сообщение о расшифровке записей, и тогда вы скорректируете дальнейшие действия.

«Иными словами, окунусь с головой в пекло», — нерадостно подумала Ми, делая очередной глоток. Ее уже не покупали. Несмотря на доброжелательность, кровь, подачки и хвалебные речи, ее не пытались купить. Она была прочно привязана к «заданию», и за эту преданность платили. Но если бы Лена решила отказаться, то вряд ли имела хоть какой-то шанс на жизнь. Впрочем, еще неизвестно, переживет ли она само задание.

— Какова причина всех поисков? — Милена поставила опустошенный бокал на стол и еще раз облизала губы.
— Милена, — отчеканила вампирша, разом уничтожив всю мнимую дружелюбность одним лишь тоном, — вас это не должно волновать.

Мила передернулась. Теперь она понимала кое-что еще, и эти мысли причиняли ей страх. Ей просто пользовались. Как игрушкой, которую можно выкинуть, когда та надоест избалованному ребенку.

Мария заметила напряжение, отражающееся в сведенных плечах внешне безучастной японки, и приподняла уголки тонкой нити губ, вновь вернувшись в роль доброй приятельницы.

— Что ж, давайте обсудим оплату за найденный свиток. Ваш счет в банке сегодня же пополнится на оговоренную сумму. Возможно, вы желаете чего-то еще? Я исполню ваш каприз.

Верить теплым речам не стоило, иначе можно было лишиться всего. Милена знала прекрасно, что жадность губит не только людей. Любой вампир чтит лишь свои низменные принципы и не примет чужого желания наживы — даже за честно исполненное задание. Да и Лена ни в чем не нуждалась. Еда — пусть гадкая — у нее имелась, деньги практически не тратились, давно скапливаясь на крупных счетах. Связи? А к чему они той, кто рискует не пережить окончание работы? Поэтому женщина лишь улыбнулась в ответ.

— Я прошу вас об одном. На входе мне встретился рыжеволосый охранник. Он оскорбил мое достоинство, и за это я прошу его смерти.
— Что он сделал вам, Милена? — Мария довольно прищурила черные глаза. Ей нравилось отсутствие жадности у исполнительной работницы.
— Он нахамил мне, — выплюнула Мила.
— Смерть безродного наглеца — достойная плата за сделанное вами. Но учтите, если вновь захочется наказать кого-то из моего окружения, то я предупреждаю: Милена, вы не имеете никакого права не доверять моему выбору приближенных слуг.
— Я понимаю. Простите.

Очередная улыбка скользнула по белому лицу. Мария нажала на кнопку связи тоненьким пальчиком и проговорила:

— Приведите ко мне рыжего парня из охраны.
— Кирилла? — Пискнул знакомый девичий голос.
— Ксения, ты не понимаешь просьб? — рявкнула рыжеволосая Старейшина.
— Извините меня. Он сейчас подойдет.

Вампирша поднялась со стула и подошла к окну, аккуратно отдергивая гардину в сторону, тем самым позволяя свету проникнуть в мрачное помещение кабинета. Мария долго разглядывала небо и молчала, а Лена слушала тиканье часов, не решаясь задать интересующие вопросы. Через минуты три в комнату заглянуло конопатое лицо.

— Вызывали? — испуганно поинтересовался Кирилл, переступая с ноги на ногу.
— Он? — коротко спросила Мария.

Мила кивнула. Кирилл сжался и закусил губу, он впился молящим взглядом в Милену. Та слабо ухмыльнулась и смерила охранника пустым взором.

— Ксения, пригласите Рошеля, — еще раз обратилась к переговорщику Старейшая.
— Сейчас.
— Ч-что я сделал?! — заикаясь, спросил рыжий парень.
— Ты оскорбил эту женщину.
— Н-нет, я н-не хотел, — зарыдал Кирилл.

Он пал перед Леной на колени. Охранник подполз к ней и попытался поцеловать нос модельной туфельки, но Мила с полнейшим отвращением пнула охранника в грудь каблуком. Она быстро поднялась со стула, чтобы отойти на несколько шагов назад. На ее лице не жило ничего, кроме презрения.

— П-простите меня, п-пожалуйста, — всхлипывал Кирилл. Его глаза покраснели и распухли от слез. Он прекрасно понимал, что его ждет.

Дверь вновь открылась. В нее вошел некрасивый смуглый мужчина с длинными, до плеч, черными волосами и красно-рыжими глазами — Каратель. Ми на мгновение изумилась встрече — сородичей этой касты было немного, — но быстро поняла, что у тысячелетнего вампира просто обязан быть личный палач. Женщина непроизвольно вздрогнула, потому как точно такие ярко-охровые глаза стояли у нее в памяти уже как триста лет.

Каратели нигде не обучались, они становились такими при перерождении. Палачи обладали великой мощью, умением давить на психику любой жертвы и силой внушения. Эти сородичи ценились как никто другой. Каратели остались единственной из вампиров кастой, у которой сохранились нерушимые веками традиции в одеянии, четкие установки по еде и убийству. Каратели отличались также обостренным чувством справедливости. Они не могли казнить невиновного, впрочем, остались ли на Земле безвинные вампиры?

Одежда Рошеля выделялась: черный длинный, до пят, кожаный плащ, облегающие перчатки, темная рубашка с черными брюками и высокие ботинки на перекрестной шнуровке. Мужчина чем-то напоминал героев из фильмов про мафию, разве что никакого оружия за ремнем у него не было. Палач поклонился Марии, а затем безо всяких эмоций проскользнул взглядом по плачущему охраннику и безучастно стоящей рядом Милене.

— Он, — кратко приказала Старейшая.

Одни быстрым ударом ноги Каратель придавил грудь охранника к полу. Он наступил на вздымающиеся ребра башмаком. Ресницы Кирилла дрогнули. Уже через секунду каблук второго башмака с силой ударил по шее провинившегося вампира. Сдавленный тонкий хрип стал последним звуком, изданным Кириллом. Его голова с хрустом оторвалась от шеи, порвав кожу и переломив позвонки. Она откатилась от безжизненного, истекающего кровью тела, запачкав ею же и начищенный паркетный пол. Вены на мертвом теле почернели и засохли, рот приоткрылся, а вытаращенные напуганные глаза пусто смотрели в сторону палача.

Еще несколько секунд — кровь исчезла, оставив один прах. Тело окаменело.

— Я свободен? — учтиво спросил палач громким гортанным голосом.
— Да, больше я тебя сегодня не побеспокою. — Мария махнула рукой в сторону двери.

Рошель поклонился еще раз и вышел из кабинета.

— Я выполнила вашу просьбу?
— Сполна, — Мила хмыкнула. — Спасибо.
— Ждите известий. До скорой встречи.

Милена вышла в коридор. Она слышала, как Мария приказала Ксении убраться в кабинете да выкинуть запачканный ковер, и как та, тихонько всхлипывая, пообещала немедленно подойти.

Женщина встретила служанку у лестницы. Юная вампирша вытирала ладонями мокрые от слез щеки, а, увидев Лену, зашептала:

— Зачем вы так? Я… любила Кирилла…
— Соболезную. — Лицо Ми перекосилось от отвращения. — Поверь мне, ты немногое потеряла.

Уже уходя из дома, Ми услышала практически неслышное: «Какая же ты сука», и легонько улыбалась. Она не обиделась на служанку. Женщине оскорбления даже нравились – оскорбляют лишь тех, кто сумел зацепить.

К сожалению, не все было столь безмятежным. Мысли о задании крутились настоящим вихрем, запечатывая любые обоснованные предположения внутри себя. Оставалась неуверенность.

В памяти проскальзывали ощущения от шероховатой поверхности бумаги, мозаичных камешков, амулетов.
Что ждало дальше? Мила была далеко неглупой — иначе бы не выжила в жестоком мире, — и знала, что в большинстве случаев после выполнения «заключительной части» работы исполнитель оказывается неприлично мертвым.

Но что оставалось делать? Каратели с удовольствием лишат женщину никчемной жизни за любую ошибку, а долго прятаться от них не получится.

«Как я могла быть настолько непредусмотрительной?! Дьявол!»

Эти размышления разрывали голову, отдаваясь тупой болью в мозгу. Насытившееся тело впервые за долгое время было возбуждено, а рассудок терзал подступивший страх.

Дорога текла липкой серой полосой асфальта, навстречу неслись машины; люди, одетые совсем не по-осеннему, закатывали глаза от жары. Столбик термометра не покидал отметки «+23».

Барабанящей мелодией отозвался мобильный телефон. Мила, не отпуская одной рукой руля, второй нащупала в сумочке необходимый прямоугольник .

— Слушаю, — с некоторым раздражением проговорила вампирша.
— Мила, привет. — Зазвенел напевный голос единственной подруги. — Как работа?
— Временно завершена, — загадочно ответила Лена. — Что-то случилось?
— Я так и знала! Ты забыла! — радостно воскликнула Лера. — Мы сегодня идем в театр.
— Точно… — Милена чуть слышно простонала. — Во сколько?

Предвещающееся времяпрепровождение нисколько не радовало Милу. Она не то чтобы не любила спектакли, просто современное искусство ориентировалось на классические образы, не несущие никакой интересности. Да и актеры в основном были такими халтурщиками, что после каждого представления Милена мечтала придушить половину из них — за потраченное время.

— В пять. Только я домой не поеду… С мужчиной встретиться хочу. Он наконец-то вырвался с работы, — мечтательно зашептала Валерия.
— И не стыдно тебе? — поддельно ужаснулась Милена — исключительно для поддержания разговора. — При «живом» мужчине брать билеты у очередного поклонника.
— Не особо. Ладно, тогда у Большого к пяти?
— Угу… Удачи.

Лена вновь отбросила телефон в сторону. День катился ко всем чертям. Кроме смерти неприятного рыжеволосого хама, она не получила ничего хорошего, а вечером и вовсе будет обязана делать заинтересованное лицо, наблюдая за очередным лживым глупцом, не умеющим подать правильных эмоций. Мила слишком хорошо чувствовала фальшь, чтобы понять, насколько пропитаны ею все постановки.

Мила потерла глаза рукой и повела машину в сторону дома.

***

Вадим проснулся в квартире Григория. Голову тянуло от выпитого алкоголя, в глазах заплетались игривые мушки, во рту словно поселился целый полк солдат в нечищеных сапогах. Молодой человек поднялся с неудобного дивана; взгляд бегло обежал по комнате, остановился на часах. Семь утра.

Парень силился что-то вспомнить, а когда понял — что, аж подскочил на месте. Старые пружины недовольны заскрипели.

— Ты чего подлетел так? — крикнул с кухни Гриша.
— У меня сегодня спектакль! — Вадим начал носиться по комнате, пытаясь найти носок. – Черт! Блин!

Вообще он был полностью одет, но только один злополучный носок оказался зачем-то снятым и куда-то затерянным. Юноша переворошил белье, ощупал пол под диваном, осмотрел подоконник. Зевающий Гриша появился в кухонном проеме и, задыхаясь от смеха, наблюдал за неудачливым другом.

— Парень, угомонись. Он у тебя во сколько? В семь, правильно. В семь вечера, умерь пыл. Яичницу будешь?

Вадим уселся на диване и взъерошил и без того взлохмаченные волосы. Брюки с рубашкой смялись, носок окончательно потерялся, а физическое состояние после вчерашних «торжеств» оставляло желать лучшего.

— От похмелья что-нибудь есть? — печально отозвался Вадим.
— Пока помойся, а я найду.

Сам Григорий был ранней пташкой, которая даже первого января умудряется просыпаться не позднее десяти утра. Вадим тоже никогда не называл себя соней, но после случившихся вчера происшествий сон напал на юношу с остервенением голодного зверя. Сейчас молодой человек разглядывал себя в зеркале ванной и с неохотой понимал, что сегодня он будет вылитой копией играемого им героя.

Героем этим был неудачник-алкоголик, которому, по счастливой случайности, судьба подарила второй шанс. И все раздумья переродившегося человека, его тяжбы, мечты — это и играл уже какой месяц Вадим, с каждым разом все больше ненавидя свою роль. Слова врезались в рассудок, поэтому, стоя под холодным душем, молодой человек наизусть мог рассказать спектакль по ролям.

«Ну, ничего, — думал юноша, отфыркиваясь от ледяных брызг, — новая роль все изменит. Никакой больше монотонности. Глядишь, и в Лондон с гастролями поеду!» Он восхищался Англией, глотал каждый новый фильм о ней. И пока струи воды обжигали холодом тело, Вадим представлял как наконец-то вырвется из Санкт-Петербурга.

Нет, он любил родной город, любил Большой театр, обожал ночную Неву, звон колоколов в соборах, но это давно приелось. Ему нравилась новизна, неповторимость. Острота ощущений. Возможно, не такая, как вчера, но необычайность каждой секунды.

Вадим задумался над ушедшей ночью. Он вспомнил ту симпатичную японку, без каких-либо проблем забравшую из витрины какой-то свиток, а после еще и помогшую спастись самому юноше.

«А если меня разыскивают?!» — мигом напрягся парень. Тут же из кухни послышался голос друга:

— Эй, тут про наш музей сюжет!

Вадик замотал на бедрах синее махровое полотенце и вылетел из ванной. Ноги едва не заплетались, но добежать до кухни получилось без особых проблем. Взгляд впился в небольшой телевизор.

— Вы присутствовали на месте совершения преступления? — монотонно интересовалась у знакомого ему охранника миловидная девушка-репортерша.
— Да, — безумно закивал головой напуганный мужичок. На синей строке внизу экрана высветилось: «Дмитрий Ирженович Стольн. Начальник службы охраны музея № 34».
— Но не запомнили личности подозреваемых?
— Я… их не видел.

Взволнованный мужик развел руками. Камера показала крупным планом пустую витрину, и журналистка рассказывала что-то о небольшой стоимости украденного свитка, абсолютной бесполезности данного предмета, невыгодности такой кражи.

— Ничего себе, ты вчера чуть не попал! — в восхищении присвистнул Гриша, раскладывающий по тарелкам глазунью. — Интересно, кому нужна какая-то бесценная, причем в прямом значении, бумажка? Вот вор, наверное, обалдел, поняв, что взял что-то не то.

Друг расхохотался, а Вадим попытался детально вспомнить вчерашнее происшествие. Он вновь представил ту темноволосую азиатку в темном брючном костюме, безошибочно выбравшую именно свиток. Не могла же она ошибиться?

— Слушай, — прокашлялся Вадим, — я тебе кое-что расскажу. Только обещай молчать.
— Как скажешь.

В нос ударил горчащий аромат кофе. Григорий присел на мягкий кожаный диван да пристально уставился на блондина. Вадим прожевал кусочек яичницы и попытался пересказать все произошедшее в деталях. Он вспомнил и о том, как пролез в окно, и как его поймал этот самый мужик, и как оглушил. Потом практически детально описал образ воровки.

Гриша выслушал друга в немом изумлении. Он еще раз взглянул на экранчик телевизора, где давно мелькала какая-то молоденькая певица, и нажал на кнопку выключения.

— И почему я узнаю обо всем только сегодня?!
— Вчера ты даже ходить не мог. Ну я и… — Вадим задумался.
— Ну-ну, оправдывайся. Ладно, прощен. А почему этот Дмитрий не помнит твоей физиономии?
— Если бы я знал.

Вадим покачал головой. Рука протянулась к крошечной солонке — посолить пресную яичницу. Юноша на секунду задумался, а очнулся только тогда, когда вся тарелка была засыпана солью словно снегом. С неприличным ругательством он отодвинул яичницу в сторону.

— Брат, да не переживай ты. Не засветили — уже хорошо. Девчонка-то ничего была?
— Красивая. — Вадим постучал маленькой ложечкой по чашке. С ложками сахара он тоже переборщил, но совершенно не замечал приторности.
— Ты теперь герой! — Гриша ударил ладонью по столу. — Как в шпионских фильмах! Еще и телка крутая. Жаль, номерок не запомнил!
— Она не дала.
— Да я заметил… Что не дала. Иначе бы ты лежал в другой кровати.
— Номерок не дала, идиот.

Гриша цокнул языком. После он долго расхваливал Вадима так, словно тот сам украл какую-то наиинтереснейшую вещицу, а не стыдливо просил неясную женщину помочь ему освободиться.

Сам же «герой» долго думал над внешностью спасительницы. Где-то он ее видел. Может, в газетах? Или на картинках. Нет, вряд ли. В сводке новостей? Тоже мимо — он не смотрит телевизор. Если только на спектаклях, хотя молодой человек и предпочитал не рассматривать зрителей. Но Вадим судорожно пытался припомнить, и точно!

Третий ряд, сощуренные глаза, чуть наклоненная голова. Очень похоже. Значит, она тоже видела его когда-то. И не запомнила. Как жаль.

— «Моя» воровка, кажется, любит театр. — Вадим обнажил белые зубы. — Я вспомнил, что встречал ее там.
— О, может, вас вновь судьба сведет, романтик фигов? — Григорий хмыкнул и постучал друга по оголенным плечам. — Одевайся, я тебя до дому доброшу.
— Спасибо.

Вновь продолжились поиски затерянного носка. В голове все еще со скрежетом стонало железо, виски пульсировали обжигающей кровью. Но настроение явно поднялось на несколько пунктов вверх, переступив отметку «Страх» и добравшись до «Изумления». Теперь молодой человек знал, что родился в рубашке. Вчера эта новость до него не дошла, сегодня же пронзила всего насквозь.