...Зови меня просто Рауль... (17)

Голова Николь лежала на коленях у подруги. Карамельные локоны растрепались, прическа утратила форму, но это не мешало Альвине время от времени перебирать почти детскими пальчиками приятные на ощупь волосы. Глаза Вероники были закрыты, но она не спала. В комнате подруги царил привычный беспорядок, который сейчас был практически невидимый благодаря темноте. Огромный дом был погружен в необычайную тишину.

Николь слышала беспокойное дыхание Альвины, в голове которой царил полнейший хаос. Андрей укрылся в садовой альтанке. Подперев подбородок рукой и закинув ногу на ногу, он любовался звездным небом и думал о брате. Парню нужно было побыть в одиночестве, унять своё кричащее сердце и успокоить нервы. Альвина это прекрасно понимала, поэтому не сказала ни слова, когда Андрей швырнул ключи на столик в веранде и, сбежав по ступенькам, скрылся в благоухающем ночном саду. Она даже не стала догонять, лишь с грустью посмотрела вслед.

– То, что ты сегодня рассказала в машине… Это…Это ужасно. – Николь услышала тихий женский голос и почувствовала, как невесомые пальцы пробежали по волосам. Девушка сделала глубокий вдох и открыла глаза.
– Я знаю, – Вероника грустно улыбнулась, – так бывает. Обычно я стараюсь не думать об этом, но сегодня… Сегодня я не понимаю, что со мной произошло, прости.

Альвина погладила подругу по голове, словно хотела успокоить.

– Не надо просить прощения.
Николь прислушалась, и очередной тяжелый вздох вырвался у неё из груди.
– История Андрея, наверное, даже более ужасна, чем моя.
– Ваши истории нельзя сравнивать, у каждого своя судьба и испытания.
– Это так. Я могу себе представить, как это мучительно – добровольно отказаться от родителей, похоронить их где-то в своей памяти, отречься от них и знать… Знать, что они живы, . – Николь с силой закусила губу и мотнула головой.
– О, Никки, это невыносимо! – с невероятной горячностью воскликнула Альвина, и Вероника почувствовала, как девушка судорожно схватила её за руку. В голосе подруги было столько неприкрытой горечи и страдания, что у Николь защемило сердце.
– Альвиночка, с тобой всё в порядке? – Николь с поразительной быстротой достала до напольного светильника. Через мгновение комната озарилась мягким приглушенным сиянием.
– Да, всё хорошо, – девушка спрятала воспалённые глаза и шмыгнула носом. Вероника взяла её за плечи. Альвина повернула измученное лицо и постаралась улыбнуться. Ничего не вышло.
– Я же вижу, что с тобой что-то происходит. Почему ты держишь всё в себе? – Николь внимательно посмотрела на подругу. – Ты можешь рассказать мне, довериться.

Слабая изломленная улыбка едва коснулась губ Альвины.

– Сегодня прямо какой-то день откровений.
– А если даже и так! В этом нет ничего плохого, человек не может постоянно держать всё внутри.

Альвина подняла на подругу потухшие глаза, и Николь не узнала её. Куда подевалась весёлая, беззаботная девушка, которая совсем недавно подошла к ней в магазине и предложила помочь? Где этой яркий, живой блеск глаз, озорная улыбка, безудержная энергия? Что-то явно угнетало Альвину.

– Ты не подумай, Никки, обычно я не жалуюсь, не имею привычки, – начала она. – Но, наверное, действительно уж день такой сегодня.
– Смелее, – Николь ласково коснулась её плеча.
– Сколько себя помню, я всегда боготворила отца. Он был так красив и галантен. Каждый день в костюме и при галстуке, деловой и серьёзный. Отец всегда вызывал у меня неподдельный восторг и восхищение. Для маленькой меня он был небожителем, не меньше.

Девушка с русой челкой улыбнулась, и искорки неподдельной нежности вспыхнули в её глазах.

– Папа…Для меня в этом слове действительно спрятаны целые миры: счастливое, беззаботное детство, заполненное родительской любовью и огромными плюшевыми медведями, наши дальние поездки в самые невероятные страны, мамины сказки наночь, обязательно шепотом…
– Тогда, что тебя так угнетает, – прошептала Николь, боясь разорвать волшебный мир воспоминаний просветлевшей Альвины.
После короткой паузы девушка заговорила:
– Моя мама умерла пять лет назад. В этом не было ничего непредсказуемого, ведь у неё всегда было слабое сердце. Она ничем серьёзным не болела, просто в одно утро перестала дышать. Отец очень переживал тогда. – Альвина повернулась к Николь и вопросительно посмотрела на неё. Вероника взяла свою подругу за руку.
– Ты можешь рассказать, всё в порядке.
– На самом деле, он замечательный человек, мой отец, я это знаю. Просто не могу простить его, Никки. Не прошло и месяца, а он женился на её лучшей подруге. На лучшей подруге моей матери, понимаешь?! – отчаянный всхлип неожиданно вырвался из женской груди.
– Альвина…– Вероника не находила слов, беспомощно глядя на несчастную подругу.
– Не надо меня успокаивать, Николь, это ни к чему. Просто все эти пять лет я пытаюсь понять, почему он так поступил? Я не могу ответить на этот вопрос. Для меня это было самое жестокое предательство.
– Постой, но может быть, твой отец…
– У него есть сын, а у меня – брат, ему 3. Он славный мальчуган, такой шустрый и весёлый. – Девушка улыбнулась сквозь выступившие слезы и прижала ладони к щекам. – Я часто наблюдаю за ними, спрятавшись в машине. В такие моменты особо отвратительно становится на душе, хочется обнять отца и прижать к себе братика-кроху, но что-то не дает, что-то не отпускает. Не могу. Вот уже пять лет, как не могу…

***

За дверью послышался шум падающего ноутбука, затем звон разбитой чашки. Рудольф Давидович удивлённо поднял брови и посмотрел перед собой. Тишина. Мужчина хмыкнул, потянулся и собрался подписать приказ, как вдруг дверь с шумом распахнулась. Элегантная ручка застыла на полпути, а рука невольно дрогнула. Толстые папки, которые несла Елена, словно бабочки, выпорхнули из тонких женских рук и, наделав шуму, плюхнулись на пол. Девушка поджала губы, спрятав глаза, и стремительно опустилась на колени. Рауль нахмурился.

– С тобой всё в порядке?

Елена Витальевна слабо кивнула, не поднимая глаз, и что-то пробубнела себе под нос. Противные папки всё никак не хотели слушаться девушку, выскальзывая из продолговатых пальцев. Рудольф пристально посмотрел на неё. Почувствовав на себе пронзительный взгляд, Елена побледнела, да так, что Рауль не на шутку разволновался. Через несколько минут Елена Витальевна была усажена в кресло с чашкой ароматного цветочного чая. Сам не зная почему, но Рудольф был твёрдо уверен, что это всё нервы и бешеный ритм работы. Мужчина решил, что парующий напиток из цветков лаванды, липы и шишек хмеля помогут Елене расслабиться.

– Прости, у меня сегодня всё валится из рук. – Девушка сделала маленький глоток и попыталась расслабиться.
– Это вполне естественно. Тебе нужен отдых.
– Нет, ты что, – встрепенулась светловолосая девушка, чуть было не опрокинув на Рудольфа чашку с горячим чаем, – как отдых? Я хочу работать, мне здесь безумно нравится!

Рауль смягчился и улыбнулся при виде её искреннего испуга.

– Милая, о чём ты подумала? Я вовсе не хочу от тебя избавляться. Тебе просто нужно отдохнуть от работы. У нас не офис, а дурдом, мне ли не знать.
– Но…
– Но я уже привык, а вот ты–совсем другое дело. Елена, ты ночами напролёт работаешь, так нельзя.
– Я думала, ты это одобряешь.
– Как начальник – возможно, но не как любящий мужчина.
– Наверное, ты прав. Честно говоря, я дико устала. Безумно переживаю по поводу Лины.

При упоминании о Лине, Рауль нахмурился, внутри что-то сжалось. Беспрерывная депрессия сделала из пышущей здоровьем женщины изнеможенную старую деву, которой не хочется ничего, даже жить. Мужчина ужаснулся при мысли, что из-за постоянного перенапряжения Елену может одолеть стресс или ещё чего хуже… Нет! Нельзя допускать даже и тени плохих мыслей!
– Не думай о плохом. – Рудольф с трепетом обнял девушку, у которой усталость читалась на лице. – Позволь мне позаботиться обо всё.

Он отыскал губами её губы.

***

Рудольф метался по квартире, как дикий израненный зверь. Где же она может пропадать? Пустые комнаты угнетали мужчину, работающий телевизор раздражал. Он уже несколько часов не знал, чем себя занять, поэтому бесцельно слонялся из угла в угол, затягиваясь очередной сигареткой.

Рауль всё ещё пытался уговорить себя, что ему плевать, всё равно. Но чем отчаяннее были его попытки, тем сильнее что-то кололо внутри. Образ, в последнее время ставший родным, накрепко сросся с его собственной душой, он манил, преследовал, причинял боль. Мужчина грубо выругался. Рудольфу вовсе не нравилось, что творилось в его сердце и воспалённо мозгу. Он видел странные сны, был удручен и много курил. Рауль не узнавал себя, и это ужасало. Работа больше не помогала, кутежи – тем более, девушки перестали забавлять и пленять его рассудок. И эти перемены поражали своей быстротой. Казалось, в какой-то единственный миг весь мир перевернулся, стал с ног на голову, застыл на мгновение, а потом завертелся, словно ошалелый.

Любовь как гроза – ты сначала видишь яркую вспышку, а потом слышишь мощные раскаты грома, которые заставляют тебя трепетать перед величественной силой природы. И ты не можешь с собой ничего поделать. Ведь ты человек, а значит – беспомощен и жалок перед стихией, которая может сотворить с тобой всё, что угодно. Так и любовь. Любовь?! От этой мысли Рудольф покачнулся и крепко-крепко сжал руками голову. Какая к чёрту любовь?! Нет никакой любви! Да и кого любить? Этих продажных женщин? Перед глазами поплыл туман. Мужчина сделал неуверенный шаг, пытаясь отыскать руками опору. Воспоминания обрушились на него безудержным потоком. А ведь он был тогда совсем мальчишкой… Нет, к чёрту любовь, он больше не верит этой «продажной шлюхе»!


Николь резко открыла глаза, силясь понять, что происходит. Но ничего, ровным счетом ничего не происходило. Торшер на полу всё также излучал желтоватый рассеянный свет, где-то на камине тикали часы, рядом тихо дышала Альвина, свернувшись клубочком. Вероника скользнула взглядом по спине своей подруги. Удивительное спокойствие царило в спальне. Тогда что же произошло? Откуда это неведомое чувство тревоги и необходимости бежать не зная куда, да ещё и сломя голову. Девушка приподнялась на локтях и удивлённо хлопнула ресницами. Ей удалось задремать, но сейчас сон не шел. Сердце сжималось от необъяснимого чувства страха.

– Альви, – тихо позвала Николь. Она была уверена, что подруга спит безмятежным сном. Но на удивление Вероники, ответ прозвучал мгновенно:
– Да.
– Ты не спишь? – удивилась девушка.
– Не могу уснуть, – Альвина вздохнула и повернулась.
– Отвези меня, пожалуйста, домой, – неожиданно выпалила Николь, удивляясь собственным словам.
– Ты с ума сошла, да ведь ночь на дворе! – бромортала подруга, уставившись на Николь.

Рудольф стиснул зубы и шумно выдохнул, опираясь о стенку. Недолго думая, мужчина с силой рванул на себя окно и подставил лицо ночной прохладе.

« Кажись, полегчало. Ну ты и придурок, Рудольф! Слабак!» – пронеслось в его голов, и глаза вспыхнули злобой. В такие минуты Рауль ненавидел себя, презирая за слабость. Мужские пальцы нащупали пачку дорогих сигарет, но казалось бы спасительная затяжка отнюдь не принесла облегчения.

Неожиданно до его слуха донёсся скрип двери и легкое шуршание. Нет, он не мог ослышаться. Предательское сердце безумно заколотилось, сигарета полетела вниз. Рудольф обернулся в ту минуту, когда Николь вошла в комнату. Она настороженно посмотрела на мужчину беспокойным взглядом, как будто хотела убедиться, всё ли с ним в порядке. Но с Раулем было всё в полном порядке. Теперь – да.

И почему она вдруг стала такой красивой для него? С испорченным макияжем и прической, в измятом платье и синими кругами под глазами Николь казалась ему ещё более привлекательной. Рудольф смотрел на неё во все глаза и не мог налюбоваться. Что за наваждение! Мелкий озноб прошелся по крепкому мужскому телу, электрический разряд ударил по вискам, потом вздрогнуло сердце. Он сделал уверенный шаг в её сторону, потом ещё один и ещё. Когда крепкие руки обвили тонкий стан, Раулю показалось, что время замерло, и он провалился в рай. « Слабак, слабак, слабак!» – пульсировало в его голове. Мужчина лишь сильнее зажмурил глаза. Ну и что, что слабак. Пускай так. Ему всё равно.

***

Елена была на седьмом небе от счастья, когда Рудольф сообщил ей о предстоящей поездке. Неделя вдали от шумного города и проблем, вдали от людей и скрипа колёс автомобилей, застрявших в пробке, вдали ото всех и рядом с ним. Разве не счастье?

– Боже, я не могу в это поверить! – прощебетала светловолосая девушка, когда они с Рулем уже сидели в самолёте. Мужчина лишь загадочно улыбнулся и посмотрел в её счастливые голубые глаза.

Елена действительно изменилась. Стоило им покинуть вечно занятую и жестокую столицу, как девушка расцвела прямо на глазах. На женский щеках рдел игривый румянец, соблазнительное тело дышало здоровьем, а глаза мерцали живым блеском и восторгом. От усталости не осталось и следа. Рудольф улыбнулся ещё шире, наблюдая за тем, как его девушка восхищается видом из иллюминатора и возится с фотоаппаратом.

– Ты просто не представляешь, как я хотела сбежать из этого мерзкого города. Сбежать и не оглядываться.
Рауль удивлённо посмотрел на Елену. В её голосе звучало разочарование и…злоба?
– Cбежать?
Она встрепенулась и заулыбалась.
– Тяжело освоиться в таком большом городе, понимаешь. Он давит, напирает на тебя, эдакий ужасающий монолит. Сумасшедший ритм, все спешат и раздражаются, никому нет до тебя дела. В таких городах очень просто почувствовать себя одиноким и брошенным.
– Но про тебя нельзя сказать, что ты одинокая или брошенная, – мужчина снисходительно посмотрел на Елену и обаятельно улыбнулся.
– Это так, – она охотно ответила на его улыбку, – но вы с Олегом так заняты работой, что мне иногда хочется волком выть. Я старалась не отставать, но ваша работоспособность просто зашкаливает. В один прекрасный момент я почувствовала, что дико истощена, не ела нормально уже три дня и серьёзно подсела на кофе.

Рудольф погладил Елену по голове. Ему было действительно жаль её.

– У нас всё будет хорошо. К тому же, тебе не обязательно работать у меня. Ты можешь заняться чем-то другим. К примеру, воплотить свою давнюю мечту. Это действительно может приносить, как доход, так и огромное удовольствие. За деньгами дело не постоит – я профинансирую.
– Знаешь, у меня действительно были мечты в детстве, – блаженно протянула светловолосая девушка.
– Они у всех есть. Я хотел предложить тебе это, когда Лина выйдет на работу. Но потом произошел этот несчастный случай…

Лицо Елены исказилось, и она зашлась кашлем.

– Эй, с тобой всё в порядке? – Рудольф взволнованно наклонился к ней. Как по велению волшебной палочки, перед Еленой Витальевной появился стакан воды.
– Да-да, всё отлично, – покрасневшая девушка поправила волосы и отдышалась. – А Лина собирается продолжать работать у тебя?
– Я не знаю, как сейчас, ещё рано говорить. Ей нужен покой и помощь специалистов. – Темноволосый мужчина пожал плечами. – Но вот после похорон Пети мы с ней долго разговаривали. Тогда она точно собиралась выходить на работу. Сказала, что после всего случившегося – это её единственное спасение избежать петли. – Елена как-то криво и не к месту улыбнулась. – А потом произошел этот инцидент, сама понимаешь…
– Да, ты говорил мне, что она собиралась выходить на работу, – поспешно произнесла Елена и отвернулась.

Рудольф нахмурился. Разве говорил?

***

Когда Николь почувствовала рядом горячее дыхание и ощутила близость мужского тела, земля ушла у неё из-под ног. Он что пьян, или сошел с ума? Столько месяцев он её в упор не замечал, а тут вдруг полез обниматься. Но все эти мысли тонули где-то в подсознании, нежные прикосновения не давали опомниться, всё больше вовлекая Николь в состояние сладостного оцепенения.

– Что…Что…Я…Ты…– бессвязно пробормотала девушка, стеснительно взглянув на брюнета из-под полуопущенных ресниц.
– Тссс. – Рудольф провёл указательным пальцем по её губам, повторяя красивый контур.

Нетерпеливый в своих любовных играх, Рауль теперь замер. Он боялся сделать неправильное, неловкое движение, которое могло бы обидеть её. Николь казалась ему хрупкой фарфоровой статуэткой, которая может сломаться от любого, даже малейшего, прикосновения.

– Ты красивая, – с губ мужчины сорвался лёгкий шепот, и он сам не поверил собственным ушам. Неужели это он только что сказал? Но губы словно жили своей отдельной неведомой жизнью. Они всё шептали и шептали без остановки. Его голос был пропитан невесомой нежностью и умилением. Темноволосый мужчина, словно наблюдал за собой со стороны. Что с ним происходит? Он же терпеть не может ласковых речей и долгих вступлений. Что же, чёрт возьми, с ним сейчас творится?!

Не могла понять этого и Николь. Она закрыла глаза и с жадностью ловила каждое сказанное им слово. Для неё звуки этого бархатистого голоса были необходимей воды и воздуха. Вероника потеряла счет времени, она полностью была во власти этого сильного мужчины. Казалось, если она будет слушать его нежный шепот каждый день – сможет жить вечно.
Рудольф мог стоять бы так бесконечно долго, гладить её непослушные волосы и наблюдать за тем, как трепещут тёмные ресницы, разглядывать каждую родинку на её лице и умиляться краской смущения на почти детском личике. Он не помнил, как начал целовать её. Мягкие, пахнущие ванилью губы, с легкостью поддавались на его ласки. Девушка отвечала на поцелуй и полностью растворялась в блаженстве, которое дарили ей мужские уста.

Рудольф чувствовал, что она поддаётся, как извивается её тело, требуя более откровенных ласк, как проступает на щеках румянец возбуждения. У него кружилась голова, и до сумасшествия хотелось любить её. Мужчина чувствовал, как что-то страстное и неистовое вытесняет всё робкое и покорное в нём. Внутри пробуждалось что-то безумно дикое, первобытное. То, что ему ещё никогда не приходилось испытывать.

Вероника почувствовала, как Рауль крепко прижал её к себе. Его дыхание участилось до такой степени, что казалось, будто он задыхается. Его глаза потемнели, взгляд затуманился. Николь почувствовала, как мужские руки начинают двигаться, не пропуская ни единого сантиметра её распалённого тела. Тихий стон слетел с её губ, и Рудольф сорвался. Страсть была настолько сильной, что сжигала его изнутри. Хотелось беспрерывно обладать ею. Мужчина сильнее сжал пальцы, чувствуя, что делает ей больно. Но остановиться он был уже не в силах.

***

– И как это ты оставил свою империю? – Елена улыбнулась и с такой нежностью посмотрела на Рауля, что сомнения мужчины мгновенно растаяли.

« Вот дурак! Конечно же говорил, наверняка!»

– Уверен, Олег Витальевич со всем прекрасно справится, не в первый раз же.
– Как здорово, что мы будем предоставлены исключительно друг другу целые две недели, – светловолосая девушка прижалась к мужчине.
– Исключительно друг другу, – мягко рассмеялся брюнет, поправляя дивное ожерелье, выполненное словно из кружевных узоров, на шее Елены. – Я заблокировал все входящие вызовы, так что теперь ко мне может дозвониться только Олежа. Но зная его, могу сказать, что это произойдёт в случае всемирного потопа, не меньше.

Елена рассмеялась, взяла Рауля за руку и, с облегчением вздохнув, откинулась на комфортабельное пассажирское кресло самолёта.
Барселона встретила влюбленных радушно и ярко, с радостью распахивая для приезжих пряные объятия Испании. Застывшая от восторга Елена только лишь молча улыбалась.

Весна дарит туристам Барселоны прекрасные виды малолюдных набережных и совсем безлюдных пляжей, средиземноморский ветерок и мягкое, совсем не обжигающее солнце. Рудольф знал, что именно в несезон, когда нет безудержных толп ополоумевших туристов, сметающих, словно цунами, всё на своём пути, столица Каталонии предстаёт во всей своей красе. Можно часами напролёт любоваться устремлёнными в небо шпилями соборов, шикарными яхтами, приплывшими с разных концов света, разветвлёнными улочками, которые послужили прототипом колонн Храма Саграда Фамилия, марокканскими кофейнями и просто великолепными видами Барселоны.

– Боже, Рудольф, я ещё в жизни не видела такой красоты! – опьяненная счастьем прошептала Елена, когда они на следующее утро завтракали в одном из ресторанчиков на Барселонете с видом на море.
– Я обожаю Барселону, – как-то одновременно и мечтательно и задумчиво произнёс Рауль, всматриваясь в горизонт, – это город-романтика. – Слова мужчины подхватил и унёс игривый ветерок.
– Когда это ты успел стать романтиком? – в глазах девушки блеснул озорной огонёк, и она потянулась к своему мужчине за поцелуем.
– Не знаю, – брюнет пожал плечами и улыбнулся лишь уголками губ.

Но Рудольф лукавил. Ведь он прекрасно знал, кто изменил его навсегда и бесповоротно. Мужчина помнил, кто научил его романтике и пробудил в нём нежность – чувство, которое некогда было вообще незнакомо холодному, слегка надменному парню с крутым нравом. Помнил и вот уже как семь лет пытался забыть. Безрезультатно.

Барселона был первым городом, в который они поехали вдвоём. Он и Николь. Странно, но Рудольф помнил всё до мельчайших подробностей. Мужчина прищурился, и лёгкая отстранённая улыбка тронула его уста. Яркое барселонское утро, уютная терасса крошечного кафе, она никак не может наесться знаменитым десертом crema catalana, смешно морща носик. Её волосы развеваются на ветру и бело-синяя «морячка» небрежно спущена на одно плечо. Он доедает салат с лангустинами и авокадо, они, безудержно хохоча и целуясь, одевают кожаные мокасины и, держась за руки, бредут кормить чаек. Солёный красивый вечер. Они, уставшие и счастливые, любуются закатом с бутылкой Vino Blanco и сыром Mancego. Две пары глаз устремляются за горизонт, потом друг на друга. Рядом плещется море и целый пляж в их распоряжении.

Лёгкое прикосновение женской руки заставило Рауля вздрогнуть. И без того прозрачное видение в последний раз мелькнуло перед глазами яркой вспышкой, исчезая в глубинах его памяти.

– Прости, я не услышал, ты что-то сказала?
Елена ослепительно улыбнулась.
– Сколько раз ты бывал в этом чудном городе?
– В Барселоне? – Светловолосая девушка кивнула. – Это второй раз. – Рудольф на мгновение задумался, а затем тряхнул головой. – Пойдём, – он подал Елене руку, и его лицо просветлело – я покажу тебе настоящую сказку…

***

Сладостная пелена спала с глаз в тот момент, когда послышался отчётливый звук пощёчины. От неожиданности Рудольф пошатнулся, а Николь, что-то яростно крикнув, отскочила от него на несколько метров. Мужчина растерянно огляделся, всё ещё прибывая в непонятной прострации. Сознание возвращалось к нему слишком медленно. Дыхание всё ещё было сбивчивым, волосы взъерошены, глаза горели огнём.

– Что с тобой? – задал он глупый вопрос, потирая раскрасневшуюся щеку.

Николь с испугом смотрела на него. Всего минуту назад он был похож на дикое взбесившееся животное. Мужчина рвал на ней одежду, дерзко ласкал женское тело, словно она была очередной игрушкой, он даже не целовал–кусал, рычал что-то невнятное и несколько раз больно дёрнул её за волосы. От накатившего желания Вероники не осталось и следа. Место ему уступил невидимый страх.

– Ты…Ты словно с ума сошел только что, – слабо, но на удивление спокойно проговорила Николь.

Рауль нахмурился. Он был так ослеплён страстью, что не помнил ничего. Наверное, он совсем перестал соображать. Единственно, что он отчётливо понимал: несколько минут назад он до безумия хотел обладать её телом, пускай даже силой.
– Неужели я… Боже, – темноволосый мужчина закинул голову назад и тяжело вздохнул, пытаясь привести в порядок свои мысли. – Кажется, я действительно схожу с ума, прости.

Рауль стиснул зубы и уставился в одну точку, пытаясь переварить происходящее. В принципе он вёл себя так всегда: страстно, напористо, стремительно. Он обладал женщинами в автомобиле, лифте, на кухне ресторана, даже несколько раз просто посреди ночной улицы, когда в окнах зажигается свет, и никому нет дела до тёмных фигур возле стены обычной пятиэтажки. Но в этом раз его обычную страсть как будто умножили десятикратно, он потерял рассудок, готов был кричать о своём желании всему свету. К необузданным страстям примешалось и ещё одно, воистину новое чувство – бесконечная нежность, какое-то почти солнечное тепло и неугомонный трепет сердца. Всё это было настолько ново для мужчины, что он не знал, как справиться со своими ощущениями. Конечно же, пойти по пути наименьшего сопротивления – просто завладеть этой девушкой и проверить, попустило или нет, – было его величайшей ошибкой, инстинктивной, бессознательной. Рудольф до крови закусил губу. Вот идиот!

Николь смотрела на брюнета не отрывая глаз. Его лицо менялось несколько раз, на щеках проступал лёгкий румянец, дыхание то учащалось, то вновь становилось ровным и спокойным. Наконец мужчина поднял голову и прямо посмотрел ей в глаза. Он, как обычно, был невозмутим и неприступен.

– С тобой всё в порядке? – Он прожег её цепким взглядом.
Девушка молчала. Рудольф сделал шаг ей навстречу, она тут же отсутпила на два назад.
– Прекрати, Николь, я же извинился. Обещаю, такого больше не повторится. – Тишина. – Николь? – Тишина. Рауль вздохнул и в мгновение ока оказался возле девушки, ловко перехватив её руку. – Хватит драться, – он насмешливо улыбнулся, – я с первого раза понимаю.
Вероника смотрела на него широко открытыми глазами. Презирала ли она его? Нет. Ненавидела? О чем вы. Ей просто хотелось, чтобы он был чуточку нежней.

Через час Рудольф заглянул к ней в комнату.
– Партизаны всё ещё не сдают позиций?
Ничего не ответив, Вероника отвернулась. Почему она сидела, словно проглотив язык, Николь и сама не знала. Поведение Рауля поразило её до глубины души. Она даже и не догадывалась, насколько дерзок он может быть в своих порывах.
– Ну в самом деле, Николь, может, хватит? Мне уже надоело упрашивать тебя. Строишь из себя недотрогу, а сама вон что творила с тем придурком сегодня в клубе, – попытался пошутить Рауль, скрывая в своем голосе легкое раздражение.
– Убирайся! – щеки девушки вспыхнули.
Слабая улыбка сползла с лица мужчины. Вот те на! Ну что за упрямая девчонка!
– И не подумаю, – твёрдо произнёс Рудольф, складывая руки у себя на груди и становясь напротив Николь.
– Тогда уйду я! – Вероника вскочила с места, но тут же уткнулась носом в мужскую грудь.
– Нет, – раздался сверху приятный бархатный голос. Девушка подняла голову. – Ложись лучше спать, – Рудольф ласково посмотрел на неё. Уже в дверях мужчина остановился и повернул к ней лицо. – И ещё, Николь, этот клуб не самое подходящее место для барышень.
– Это замечательно место, – буркнула Вероника.
– Замечательное? – Рауль не мог скрыть своего удивления. Резко развернувшись, мужчина приблизился к кровати и сел рядом с Николь. – Расскажи мне, пожалуйста, всё, что ты знаешь об этом клубе.
Вероника посмотрела в его зелёные глаза и утонула там. Ну разве она могла отказаться?




Широкоплечий мужчина задумчиво посмотрел перед собой и небрежно отложил ручку. Громадный кабинет поражал красотой массивной мебели. Стены были со вкусом украшены дорогими картинами, а над его креслом висело ружьё, что выдавало в хозяине заядлого охотника. Мужчина потёр руками виски, едва тронутые сединой, а затем взъерошил всё ещё густые волосы. Хорошо, что в его собственном доме есть кабинет. Всегда можно сбежать в работу, притворяясь рьяным тружеником. Он часто работал по ночам. Ночью даже дышалось легче, было тихо и спокойно, никто его не дёргал, постоянно трезвонивший телефон замолкал. Мужчина окинул беглым взглядом рабочий стол. Бумаги, ноутбук, склянка коньяка и сигара, фотографии в золоченых рамках, где они с семьёй. Немного помедлив, он встал из-за стола, медленно обошел кабинет и остановился возле большой картины с изображением красивой матушки-природы. Легким движением руки картина была отодвинута в сторону, и его взгляду предстал маленький сейф. По памяти набрав необходимую комбинацию, мужчина распахнул дверцу и заглянул внутрь. Тоненькая папка с документами да несколько фотографий – вот и всё содержимое. Мужчина взял в руки небольшое фото, с которого на него смотрела улыбающаяся темноволосая женщина. Мимолётная измученная улыбка озарила его строгое от природы лицо. Немного дрожащими пальцами он провёл по глянцевой поверхности. Феликс всегда любил одну единственную женщину. И сейчас она смотрела на него с фотографии с широкой радостной улыбкой. А ещё он никогда больше не сможет услышать её звонкий голос, даже обнять украдкой. Почему? Да просто потому, что она мертва.